спросил я. — Зачем ты им помог?

— В Сторборге их рано или поздно бы поймали. Стали бы спрашивать, кто помог, кто знал, могли и тебя отыскать.

— Я имя свое не называл. А теперь чего? Всех вместе ловить будут?

— Надейся, что лесные твари их раньше сожрут.

Сказал и пошел к кораблю.

Я почесал лоб. Есть у Альрика странная черта: больно любит помогать всем подряд. Если глянуть на его хирд, особенно в самом начале, так ведь смех, а не хирд. Рыбак, от которого хлопот было больше, чем пользы, Тулле-изгой с приступами ярости, слишком пригожий Хвит, Энок с глазами в разные стороны. Я — совсем еще мальчишка, который толком не умел ничего, а врага нажить успел. А Видарссон? Сбежал от отца. Сварт — тоже своего рода изгой. Аднтрудюр хоть нормальный.

А как Альрик влез в драку ярлов и выбрал не самого сильного? Как помогал сакравору после смерти его ярла, хоть мог впасть в немилость у самого конунга?

Лучше б я убил двурунного бритта, чем взвалил новые хлопоты на плечи хёвдинга!

А главное — ни с одной бритткой я так и не спал. У бонда только собирался, как к твари послали, в Сторборге вона как вышло. Мог бы потом, так ведь запретили в город уходить. А теперь когда еще получится.

На третьем по левую руку притоке мы свернули и погребли против течения выше. Шли долго, до вечера, на ночь остановились возле пологого берега. Вепрь с Рыбаком быстро наловили рыбы и раков, так что поели мы наваристой ухи. А с утра двинулись дальше и плыли, пока корабль не начал скрестись о дно брюхом. Види так и сказал: плыть, пока будет можно.

Как всегда, на Волчаре остался Арне, да с ним Стейн и Эгиль. А мы пошли дальше к верховью. До обещанного болота добрались быстрее, чем выходило по словам Види, но это потому, что наше судно небольшое, осадка не так велика, как у местных кораблей.

А вот болото было огромно, хоть с виду сразу и не скажешь. Сначала на нас пахнуло сыростью и чем-то смрадным, потом зазвенел гнус, да так плотно, что моргать было страшно. Я выпустил чуток рунной силы, так гнус отодвинулся, но далеко не уходил. Так и жужжал вокруг. Испарина покрыла лоб, да и нижняя рубаха сразу же пропиталась потом. Вроде бы и не так жарко, зато душно и сыро. Будто в непротопленную баню вошел, где и угореть можно.

Хорошо хоть под ногами пока не хлюпало. Густой пышный мох под ногами проваливался, но до воды мы не доставали.

— Кай, а ты точно с тем хускарлом не ругался? — как бы в шутку спросил Сварт.

— Пил я с ним, а не ругался. И в болото никого не гнал, — с досадой бросил я.

Повсюду виднелась сосновая поросль, едва выше моего роста. И отовсюду звенело, свистело, чирикало и переливалось. Птиц здесь было видимо-невидимо. Из-под ног первых хирдманов то и дело вспархивали мелкие бурые птички. Где-то мерзко орал козодой. Над головой проносились огромные тени то с длинными вытянутыми ногами — журавли, то с кривой шеей — цапли, а еще выше мелькали и хищные птицы.

Мы медленно пробирались вперед, внимательно глядя под ноги. В таких местах и змей полно, и жаб разных, да и провалиться б не хотелось.

Вскоре молодые сосенки пропали, и пошел кустарник, а среди мха то и дело отблескивали лужицы застойной воды. Пахнуть стало еще сильнее, над нами клубились уже не комариные стайки, а целые столбы, уходящие высоко в небо. Если б мы бежали от кого, то эти столбы издалека показали бы наше место.

А когда под ногами явно захлюпало, Альрик остановился.

— Здесь и будем ловить. Дальше ходить незачем.

Вепрь скинул мешок, вывалил оттуда дохлых рыб, которых Альрик приказал поберечь.

— А теперь чего?

— Теперь ждем. Разойдись и готовьсь. Те твари убиваются легко, да ловятся плохо. Так что бить в хвост и тулово, лучше копьями в двух-трех местах, чтоб не дергалась особо. Если будет больше двух, то ловим двух, остальных можно убить. Видарссон! Чтоб дорос до третьей руны! А то позоришь хирд. Следующие — Вепрь, Халле, Бьярне и Облауд. Сварт и Айсландер в последнюю очередь.

Меня, Тулле и Энока он не назвал, но оно и понятно. Мне их убивать бесполезно, кроме того, мы и так выше всех. Вот если весь хирд будет из пятирунных, так и совсем другую охоту можно будет устраивать. Хоть ту морскую тварь, от которой мы сбежали, иди и снова лови.

Копья мы притащили с собой. Види сказал, что мшины не ядовиты, но сам он их не ловил, так что каждый надел одежду поплотнее, из кожи.

И началась самая долгая и нудная часть охоты — ожидание. Обычно охотник долго рыскает в поисках добычи, если только не прожил в этом лесу несколько лет и не вызнал все звериные тропы. А у нас хуже — ждать и надеяться, что дохлая рыба привлечет запахом нужных нам тварей. А кто знает, что в болотах еще водится?

Много плохих историй рассказывали о таких местах. И непонятно, куда уйдет твоя душа, если утонуть в трясине. Это ж не море, и Нарл на своем корабле не приплывет. И кто сожрет твою плоть? Черви живут в земле, рыбы и крабы в море, раки — в реках. А что происходит с телом в трясине? Некоторые старики говорили, что болотные трясины ведут напрямую в Бездну, но то выдумка. Они так про все говорили: и про водовороты, и про ущелья, и про ямы в нужнике. Даже когда вьюга поднималась, и та была порождением Бездны. Порой казалось, что кроме Бездны и ее творений в мире и нет ничего.

Эмануэль, мамиров жрец, никогда такого не говорил, а кто больше знает о богах и Бездне, как не Мамир?

Мимо ноги скользнула серая узорчатая змея. Я поднял было копье, чтобы прибить ее, да передумал. Пусть ползет, не кусает же.

Солнце нехотя ползло по небу, словно бы тоже пробиралось сквозь трясину. Я мельком глянул на него и зажмурился, его лучи остро кольнули глаза. Неужто и правда солнце может быть богом? Неужто и правда не оно бежит, а Земля, как огромная лодка, скользит вокруг него? Так где же та река или море, по которой она плывет? А что насчет луны? Она же тоже возле ходит. Или мы и вокруг солнца, и вокруг